— Этот проект с самого начала был непростым. Я занимаюсь им более 20 лет: сначала помогал отцу, потом работал самостоятельно с несколькими потенциальными инвесторами. И к счастью, основной инвестор, компания МИАН, несмотря на многочисленные трудности, по-прежнему намерен отреставрировать дом Наркомфина. Надо сказать, что качественная научная реставрация всегда обходится дороже нового строительства, поэтому в данном случае мы сталкиваемся с большим количеством технических проблем. Многое, в частности, зависит от выпуска документов, разрешающих работы, которых, увы, пока нет. Хотелось бы начать реставрацию как можно быстрее, потому что стены нуждаются в срочном ремонте. Сейчас мы собираем и согласовываем градостроительную документацию.

 

 

 

— Концепция реставрации была сформулирована еще в 1996 г. С одной стороны, во главу угла мы поставили сохранение и восстановление оригинальных функций здания: жилье должно остаться жильем, столовая — столовой, спортивный зал можно превратить в выставочный… А с другой — хотелось бы, чтобы у дома как у памятника архитектуры был только один собственник, который должным образом следил бы за его состоянием, поэтому здесь весьма уместна концепция апарт-отеля.

 

За рубежом давно сложилась практика, при которой исторические здания используют под размещение в них отелей. Многие туристы даже специально приезжают в тот или иной город, чтобы пожить какое-то время в старом известном доме, а это уже больше имеет отношение к понятию арт-отеля. Так что сегодня, говоря о будущем дома Наркомфина, используют два термина, но смысл один — он останется жилым, только одну квартиру отведут под музей. Мы хотим доказать, что идеи, заложенные в архитектуре конструктивизма, не потеряли актуальности.

 

Если говорить о М. Гинзбурге, который занимался исследованием и типологией жилища нового времени, то он называл свой проект коммунальным домом. В современном понимании это кондоминиум — комплекс, в котором наряду с жильем имеется необходимая социальная инфраструктура: детский сад, магазин, кафе, столовая. Ничего похожего не было до конца 1920-х гг.

 

 

 

— Здания эпохи авангарда находятся в уязвимом положении. Для некоторых все еще остается вопрос, считать ли объект памятником или нет, если ему всего 50 лет.

 

Дома 1920-х гг. строили как экспериментальные: при их возведении пробовали новые материалы, технологии строительства. Однако отношение у нас к этим уникальным постройкам было крайне небрежным — эксплуатировали их ужасно, не ремонтировали.

 

В Европе все по-другому. В конце января я принимал участие в конференции международной организации «ДОКОМОМО», которая занимается проблемами сохранения памятников архитектуры. Там был представлен ряд интересных примеров по защите уникальных построек того же периода. Самый яркий из них — реставрация здания архитектурной школы Bauhaus в Германии, возведенного по проекту архитектора Вальтера Гропиуса. Технологии строительства этого объекта схожи с теми, что использовались при создании дома Наркомфина. Архитекторы были знакомы друг с другом, обменивались информацией, смотрели, кто, что и как делает. Среди других примеров реставрации объектов того периода можно отметить виллу «Савой» под Парижем архитектора Ле Корбюзье, проекты, созданные в 1930-х гг. Ханнесом Майером в Германии. В этих случаях мы видим бережное отношение к уникальным постройкам. Очень важно, что сохранен значительный культурный слой — старые дома.

 

При реставрации дома Наркомфина мне бы хотелось использовать немецкий опыт консервации материалов. Ведь даже в результате строгой научной реставрации можно получить абсолютно новый дом, что, к сожалению, зачастую у нас и происходит. Консервация же позволяет сохранить материалы в первозданном виде, а значит, передать дух времени. Конечно, можно построить новый дом той же формы, что и оригинал, но душу дома воссоздать нельзя, она исчезнет. Мы же хотим оставить что-то настоящее, а не макеты, похожие на старинные дома.

 

 

 

— Вы знаете, до недавнего времени памятников авангарда в нашей стране стеснялись, и это очень грустно. Их было не так много построено, и те, что сохранились, находятся сейчас в плачевном состоянии. А ведь эти здания — наша визитная карточка, один из самых ценных вкладов в мировую архитектуру. Эпоха конструктивизма — период, когда не мы, а весь мир заимствовал, копировал и перенимал у нас идеи. Более того, советский авангард до сих пор является источником вдохновения для многих ведущих архитекторов с мировым именем, проявляется в их проектах в разных трактовках. Такую визитную карточку нужно ценить, беречь как зеницу ока. К сожалению, это поняли лишь недавно. Безусловно, позиция государства в отношении защиты своей истории, своего наследия должна быть принципиальной.

 

 

 

— У нас в работе сейчас находятся очень разные по своему характеру здания, которые появятся не только в Москве и Подмосковье, но и в других регионах и странах. В данный момент мы создаем несколько проектов — это жилой дом на Трехгорном Валу, административное здание на Земляном Валу в Москве, гостиница «Приморская» на первой линии у моря в Сочи, гольф-клуб рядом с Красной Поляной. На разных стадиях реализации и другие проекты. Например, поселок в Петрово-Дальнем в Подмосковье выходит на этап строительства. Есть несколько небольших объектов в Хорватии и Черногории.

 

Мы стараемся учитывать в своих работах особенности региона и функциональное назначение будущего объекта. Разумеется, дома в Москве и на юге России не могут быть одинаковыми из-за отличий в климате, но их должен объединять авторский почерк.

 

 

 

— Довольно долго проект в Геленджике проходил общественные слушания. Мы надеемся, что в жилом комплексе сложится максимально комфортная, гуманная среда обитания, располагающая к отдыху. Жители должны чувствовать, что находятся не просто в каком-то городе, а на южном курорте. Участок, отведенный под застройку, рельефный, поэтому в ЖК предусмотрено несколько типов домов. Мы постарались учесть в проекте такие особенности, как, например, вид из окон. Самый высокий из 17 корпусов состоит из 12 этажей, но сейчас обсуждается возможность снижения этажности. Хотим создать своего рода город-сад с многоквартирными домами высотой в три-четыре этажа и развитой инфраструктурой.

 

 

 

— Конечно, корректировки происходят. Пример — тот же ЖК в Геленджике. Между прочим, кризис положительно повлиял на некоторые процессы в девелопменте. Инвесторы и архитекторы стали серьезнее подходить к качеству и технологиям строительства, подыскивать возможные варианты оптимизации расходов. Так, прежде многие проекты были излишне масштабными — с высокой плотностью застройки, гигантским выходом площадей и слишком уж большими квартирами. Но сейчас стало понятно, что избыточные показатели только ухудшают качество объекта. Большие площади, возможно, важны с точки зрения получения прибыли, но на самом деле снижают общий эффект от реализации дома, делают его менее привлекательным для покупателей.

 

Приведу пример. Нашим первым проектом в Сочи был ЖК «Идеал Хаус». Тогда в городе возводили много домов с квартирами в 200–250 кв. м. Мы же предложили отвести больше половины здания под однушки и студии площадью от 40 до 60 кв. м, и эта часть была моментально распродана. Выяснилось, что большинство тех, кто живет или приезжает отдыхать в Сочи, не нуждаются в лишних квадратных метрах.

 

 

 

— Если девелопер, архитектор и риэлтор не работают рука об руку с самого начала, то хорошего результата можно даже не ждать. В моей практике были примеры, когда заказчика волновало не то, как будет выглядеть дом, не цена и даже не то, удастся ли его быстро продать. Иногда основным критерием становились темпы строительства. Во всех этих случаях ничего хорошего не получилось. Я стремлюсь к сотрудничеству, но в конечном итоге все зависит от девелопера.

 

 

 

— Сегодня во всем мире ведутся поиски способов энергосбережения. Исследуют в том числе историческую архитектуру. Как, скажем, нашим предшественникам удавалось строить дома, в которых при отсутствии кондиционирования было нежарко? И таких примеров множество.

 

Однако в стране, которая является одним из крупнейших экспортеров нефти и газа, дело до зеленой архитектуры дойдет в последнюю очередь — слишком уж легко у нас относятся к невосполняемым ресурсам. В России экономией считается дешевое строительство, и мало кто задумывается, во что выльется эксплуатация здания. Иностранцы же готовы переплатить на этапе строительства, чтобы впоследствии снизить расходы на содержание объекта. Что касается нашей мастерской, то мы работаем с несколькими иностранными инженерами, которые предлагают нашим заказчикам различные решения оптимизации. Однако зачастую девелоперы и инвесторы отклоняют их только потому, что за это нужно заплатить дороже сегодня.

 

 

 

— Город — это не только дома, проезжая часть, а еще бульвары, скверы, парки, поэтому нужно бережно относиться к благоустройству, городскому дизайну. Если площади будут сплошь уставлены торговыми центрами, скверы — вырубаться под точечную застройку, то через какое-то время город просто исчезнет. Мы получим второй Манхэттен, в котором есть лишь один большой парк, а вокруг все плотно застроено небоскребами, а нам этого, наверное, все-таки не хочется.

 

 

 

— Стиль модернистской архитектуры. В 1930–1950-е гг. он назывался международным, потому что уже тогда завоевал практически весь мир. В нем функция, конструкция дома, коммуникации, внешняя и внутренняя среда определяли форму и выразительные средства, но к концу века пришло понимание, что необходимо соотносить дома с окружением, уже имеющимися постройками, особенно в исторических городах.

 

 

 

— Лет через десять будут построены дома, которые сейчас находятся на стадии проектирования, поэтому вряд ли мы увидим что-то принципиально новое. Ведь 10–15 лет — очень маленький срок для архитектуры. Мы живем в эпоху, которая началась в ХХ в. со всеми его промышленными, социальными революциями, в результате которых возникла новая жизнь, новый стиль. Возможно, дома, возведенные в этот период, пока кажутся нам разными, но это только потому, что мы смотрим на них с очень близкого по времени расстояния. Скажем, классическая архитектура эпохи Возрождения сегодня предстает перед нами как что-то цельное, монолитное, но если бы мы жили в то время, различали бы отдельные течения, тенденции, веяния и слушали бы до хрипоты спорящих между собой авторов этих течений. То же самое происходит и с современной архитектурой — лишь с течением времени можно будет определить стиль.

 

03.05.2010
Беседовала Анна КУЗНЕЦОВА.

источник: журнал Недвижимость и Цены